Начало в № 30 от 09.08.2017 г.

Особенности национальных характеров

Так вот, о старожилах Мантсинсаари. В некоторых СМИ пишут, что они, мол, много лет прожили в молчаливой вражде. Два бобыля на одном острове, а друг с другом не общались, и даже якобы остров между собой поделили.

Уточняю — не во вражде дело. Вот что нам Алексей Иваныч, очень недовольный такой вольной интерпретацией журналистов, рассказал: «Мы с ним, с Матвеем, просто разные очень были. Поначалу я к нему часто захаживал. Но у финна ведь какой характер? Приду я, значит, в гости, рассказываю, рассказываю ему что-то, мне же хочется с живой душой поговорить! А он сидит себе и молчит. Час молчит, два…. Ну, и сколько можно одному болтать? Мне его молчание не по душе было, а ему моя болтливость не нравилась, видать. Так и престал я к нему в усадьбу приходить. Но когда мы на рыбалке сталкивались или в лесу, кивали друг дружке, приветствовали».

Конечно, они совсем разные! Говорун егерь, с уклоном в романтику и философию, и молчун-зверобой, проводивший недели и месяцы в своем крепком баркасе посреди Ладоги на промысле нерпы. Матвеевский баркас, кстати, до сих пор выглядывает из темного проема лодочного сарая у протоки. Покойный хозяин перед смертью успел его порубить, привести в негодность. Тоже из-за особенностей национального характера, видать. И старое судно хранит свою верность тому, кого уже нет. По нежилой усадьбе Кюльмалуома ветер гоняет стрекоз и ласточек. Окна в доме затянуло легкой паутиной. Все здесь в целости, даже от пожара, что бушевал на острове, спасатели успели уберечь опустевшую усадьбу. И по-прежнему, как и прошлой осенью, стояли мы у осиротевшего дома и слушали музыку ветра — подвешенные между небом и островом колокольчики.

Встреча. Дом

Алексей Иваныч встретил нас, не скрывая горячей радости: «Девчоночки вы мои дорогие, ну, здравствуйте»! И давай обнимать-целовать! Ирину, этакую Дюймовочку, сильно трясти поостерегся.

В доме сразу ухой окуневой принялся потчевать. Я как дочь рыбака обед оценила по заслугам. Правда, целого окуня — лапоть настоящий, а не окунь, не осилила, только половина в меня влезла. Остальные оказались не голодными. «Всё худеете», — попенял им Хозяин. А сам очень осунулся, между прочим. Много болел этой зимой и весной, признался нам, да вот упал недавно так сильно, что ребра повредил. Да, не просто человеку одному жить на сотне квадратных километров. Хотя Алексей Иваныч на переезд к детям или к другой родне сам же категорически отказывается. Привык он уже к отшельнической жизни. Сын Иван приедет, поможет чего и назад, на материк. Гости один за другим с весны до осени. Наедут — схлынут. И опять остается он один, в крепком старом доме посреди леса. Тихонько копается на огороде, рыбачит. Со старой своей Тайгой парой слов перекинется. Собака нас узнала. Голову кареглазую под руки подсунула, от любви даже застонала как-то не по-собачьи, длинно, басисто. Радуется людям.

В единственном жилом доме острова Мантсинсаари — лишь одна жилая комната. Просторная, с окнами по всем стенам и печкой-лежанкой. Здесь время от времени проводят ночи рядом с койкой Алексея Иваныча разные люди, из разных городов и даже стран. На окнах нет занавесок, хозяин дома их не вешает из принципа, чтобы подчеркнуть свою холостяцкую независимость. Здесь соседствуют на стенах и полках иконы с портерами бывших вождей СССР и Белоруссии. С фотографиями друзей и внуков. На старом табурете возле изголовья хозяйской постели — несколько засушенных веточек ландыша. Для крепкого сна. На столе у окна — солнечная батарея. В старом книжном шкафу полки прогибаются от книг. Я не глядя, взяла в обе руки по томику. В одной обнаружился Ницше, во второй — стихи карельских поэтов. Большинство остальных книг — патриотические, советских авторов. Eще в доме имеется большая кухня с крепкой плитой, сени и холодная комната. Там время от времени приходят в себя охотники, крепко отметившие удачный промысел.

Генератор страха

В первый день мы погуляли, обследуя окрестности, вернулись, и наговорились с Хозяином. Следующие два дня были распланированы с учетом дальних походов. Костик и Аня настроились на съемку в военном бункере и возле других огневых точек. Тема гибели на острове двух наших десантов в войну, боевое прошлое Мантсинсаари, требуют тщательной подготовки. И, как выяснилось, мужества.

Вот с этого момента я затрудняюсь с выбором жанра для дальнейшего повествования. Придется заглянуть в свой дневник, в который я решила записывать все, что с нами там происходило. Судя по записям, романтика быстро покинула мое воображение, потому что в воздухе запахло триллером по мотивам оскароносного фильма «Выживший».

Из дневника: «11 июня, 2017 г. Слава богу, что мы уже в доме! И мы все живы!»

Ага, это во мне на полную мощность еще генератор страха работал. Хотите, смейтесь, хотите, нет, но смертная сень коснулась кончиков моих нервов и застряла там надолго. Для привычных к лесным походам людей, и тех, кто не ведает страха (были среди нас такие отважные, хоть и в единственном лице), ничего сверхъестественного не произошло. У меня же седых волос прибавилось. Eсли показать короткометражный фильм, то в мозгу отпечатались яркие картинки такого содержания. Идут себе по острову через леса и поляны три женщины и хрупкий мальчуган, вооруженные фотоаппаратами, треногой, вышеупомянутым Хозяйским свистком и одной малюсенькой петардой. Последний предмет больше беспокоил воображение (за себя говорю), чем утешал. По инструкции при встрече с диким зверем велено было твердой рукой поджечь его от спички и смело бросить перед носом. клыкастой пастью. когтистой лапой.. В общем, караул! Так мы и шли себе, поругиваясь на «козлов-комаров» и время от времени соскребая ножом с брюк клещей. На привалах валились на тропинки, вытягивая гудящие ноги. Слушали птиц, радовались солнцу, которое палило все нещаднее, давая некоторую надежду на то, что лето все же будет не только на календаре. Шумно приветствовали огромного зайца-русака, который тоже нами заинтересовался, но ему не понравился звук свистка. И вот, после очередного короткого привала, мы двинулись по глинистой дороге в нужную сторону, уже привычно, раз пять, перепутав повороты «налево-направо». Навигатором нам служили записи маршрута в обычной тетрадке.

Я в сапогах, напоминаю, и поэтому я во главе экспедиции. Костик с Аней замыкающие, Ира между нами. Костик весело (но почти без перерыва) дудит в свисток. И тут я даю «по тормозам» так резко, что его свист получается почти паровозным.

— Что там опять?

— Так.. Я дальше идти не хочу!

— Почему?

— Мы наступаем на пятки медведю!

Прямо под ногами у меня красуется свежайший отпечаток лапы, с четко вырисованным каждым пальцем с внушительными когтями. На многочисленные вмятины от копыт лося и кабанчиков, (больших и детских, между прочим), мы сейчас не смотрим. Внутри меня включается генератор, я очень хочу домой. Не просто к Алексею Иванычу. А туда, где меня ждут родные и близкие. Осторожно оглядываясь вокруг, я понимаю, что медведю этого не объяснишь. Пятиминутная пауза, во время которой мы по инерции снимаем след, для пущего эффекта я даже ставлю рядом свою руку. Увы, мне, большинством голосов решено продолжить поход. Юный режиссер нервно посвистывает. Дальше адекватного описания опять не получится. Скажу одно — я снова мысленно следила за нашими передвижениями с высоты птичьего полета. О, нет, это не значит, что моя душа отлетела и видела нас со стороны! Eще нет. Но какой-то там «глаз» передавал мне панораму, где извилистыми тропами по лесу острова бродит крохотная стайка беспомощных людей, а слева и справа, позади и впереди на полных правах хозяйничают звери. И тот медведь, что оставил нам след. Где он, с какой стороны наблюдает за нами? Сыт ли мишка, в каком он настроении? Это медведь-юноша или невменяемая молодая мамаша? Какое нас разделяет расстояние?! Взлом всех моих мыслительных программ…

Мудрость режиссера

К тому моменту, когда мы нашли предпоследние ориентиры, и до блиндажей в соседнем леске осталось перейти последнее заросшее травами поле, в моих ушах стоял непрерывный гул. Прошли поклонный крест — в память Священномученика Уара Липецкого, что служил священником тут в Крестопоклонной церкви (1910-1916 гг.). Молитвы я вспомнила немногие, зато прочувствовала приоритет качества перед количеством.

На негнущихся ногах я добрела почти до середины поля, всем существом чувствуя взгляд внимательных зверских глазок впереди, и… наступила в последнюю «каплю», на языке минималиста! Очень свежую, еще теплую, можно сказать с душистым парком! В нос мне ударило всем, чем пахнет медведь изнутри! Тут уж перевес оказался на стороне желающих вернуться. Наша Аня искренне не понимала, какого рожна мы не хотим преодолевать оставшиеся полсотни метров до вожделенных блиндажей. Ира пояснила ей, что дело серьезное, несмотря на кажущуюся нелепость ситуации. Жизнь вроде как дороже непредсказуемости в данном случае. Слава Богу, конец моим мучениям положил Костик: «Режиссер здесь я, приказываю свернуть съемки! Их сегодня не будет! Прочь из этого места, кишащего дикими зверями!»

Вот она — мудрость режиссера, человеколюбие которого не забросило меня в пасть зверя! Ну, или, по крайней мере, спасло от близкого инфаркта.

Дорога назад, может, и не была менее безопасной, зато очень быстрой. Дыхание восстановилось лишь при виде прекрасных полей перед домом Хозяина, над которыми нас все эти дни встречала криками шумная семейная пара лесных птиц. Аня решила, что это были чибисы. Из-под ног вспархивали вальдшнепы. Зацветали первые ландыши, и земляника.

Vanessa Atalanta. До свидания, Остров!

Оставшееся время мы посвятили мирным впечатлениям, интервью и съемкам того, что окружало усадьбу. Алексей Иваныч, наконец, получил возможность всласть наговориться. Аня и Костик так и сыпали вопросами, а я радостно строчила в дневнике.

Наш Хозяин, то и дело, испрашивая прощения за болтливость, говорил и говорил. Старался успеть, пока люди рядом, высказать все, что на сердце накопилось. В его байках перемешивались быль и вымысел, память о давно пережитом и прочитанном в книгах, печальном и смешном, реальном и мистическом, прямом, как пуля в лоб, замысловатом, как одному ему известные тропинки в лесу. А свой лес он любит и знает, с закрытыми глазами любую дорогу н а й д е т.

— Я как-то по зиме вышел из дома в Рождество и крикнул: «Лес! Я тебя поздравляю с новым годом! Желаю, чтобы тебя никто не рубил!» А лес мне в ответ радостно так: «У-у-гу-у!»

Пришло время прощаться. Время объятий у крыльца и обещаний новых встреч. На обратном переходе к дамбе медведей не было, как и следов недавнего их пребывания. Не было дивной белой радуги, не было и тумана. Накрапывал легкий дождь, пропитывая влагой крылышки бабочек-адмиралов. Vanessa Atalanta, которую недавно исключили из Красной книги России, присев в колею от мощных колес квадроцикла, воскресила в памяти греческий миф о героине охоты на вепря — Atalante, которая бегала быстрее всех людей на Земле. И которую бросил отец, мечтавший иметь сыновей. И её кормила дикая медведица до тех пор, пока девочку не нашли охотники.

Лодка уже ждала у причала, а на том берегу спешила за нами под дождем замечательная женщина за рулем серебристого автомобиля. Мои спутники планировали скорую поездку на Мантсинсаари, обсуждали будущие книги и фильмы про этот остров. Я смотрела через заднее стекло машины, как он исчезает в пелене дождя и думала о той тишине, в которую привычно погрузился одинокий дом и его Хозяин, о тоске Тайги, спрятавшейся в будку, о россыпи земляники, которая вот-вот покроет остров. И еще вот о чем — промокает ли шерсть у медведя? Надо будет дома книжки о мишках почитать!

Домой мы с Аней привезли на себе парочку клещей, тут же именованных в Каспера и Хьюго Босса. Срочное медицинское обследование показало, что «пареньки» с Мантсинсаари здоровы, но, покусав нас, они испустили дух. Ну, что же — не зря, видать, тамошние медведи воздерживаются снимать пробу с приезжих туристов!

***
фото: Беседа у дома.;Кино про кино;Подготовка к интервью.;Любовь Тайги.;Режиссер Костик;;