Продолжение. Начало в № 4 от 02.02.2022 г.

Через пару дней в клубе состоялся концерт. Зрительный зал был битком набит. Сначала выступил народный хор: молодые женщины в русских сарафанах и кокошниках водили хоровод и пели. Потом пожилой бухгалтер из леспромхоза Солдатов лихо исполнил на баяне «Барыню», военный марш, «Землянку» и на «бис» — «Катюшу». А носатый повар из детского сада Кульков унылым голосом прочитал стихи собственного сочинения про любовь. Задорно топтали сценический пол каблучками сафьяновых сапожек бойкие танцорки в украинских нарядах, исполняя гопак.

Уля и Валя, стоя за кулисами, с замиранием сердца ждали своей очереди — наконец, их позвали. Все прошло, как в тумане — так волновались они! Лишь когда зрительный зал разразился овациями, они поняли, что сценку не провалили, а, пожалуй, сыграли успешно. И хотя Ульяна, сильно напудренная, все время жеманилась и слишком громко и протяжно говорила в нос, а Валентина, игравшая старую няню, чересчур горбилась и шамкала, отчего ее речь порой была просто неразборчива, да и седой парик сидел на голове криво, прижатый капотом, но все эти огрехи благодушные зрители им простили. Ведь сценические костюмы — под старину — были так необычны, а юные артистки так старались! Им долго аплодировали и даже несколько раз вызывали «на бис», и они, раскрасневшиеся и вспотевшие, резво выбегали на сцену и кланялись, пока, наконец, не объявили следующий номер.

Но в жизни — такой полосатой, как зебра, за триумфом всегда следует ждать удара судьбы. После яркого концерта, столь победоносного для активисток, это и случилось — спустя ровно сутки.

В то солнечное утро подружки пришли на пляж позагорать и искупаться в чистых теплых водах Северной Двины. Здесь их, точнее — Ульяну ждала весьма неприятная новость. Лена Лавенская, младшая сестра Леонида, их одноклассница — манерная пухлая девочка с кукольным личиком — в самую рань явилась на песчаную косу. Сидела на покрывале, томная, вальяжная, под пляжным зонтом, принесенным с собой, причем не одна, а с бледной Снежаной, ровесницей, дальней родственницей, приехавшей недавно из города и гостившей в ее семье. Обе были в сарафанах, не загорали и не купались: явно кого-то ждали. Увидев приближающихся активисток, они сильно оживились и вдруг стали смеяться — демонстративно и вызывающе!

Лена слыла большой сплетницей и интриганкой — такой у нее был несносный характер. Вот и сейчас она что-то замышляла! Это настораживало. Eдва подружки подошли, Лавенская вмиг извлекла какую-то помятую бумагу, исписанную чернилами, и победно махая ею перед собой, как флагом, с ехидной гримасой громко сказала:

— Снежана, есть у нас в Орлецке девчонки, что строят из себя тихонь и недотрог, а сами строчат любовные письма моему брату! Готовы вешаться ему на шею. О-о-о, как хохотал Леня, когда читал нам это письмо! Ну, скажи, что дальше будет?!! Нет ни стыда ни совести у Татьян Лариных в кавычках!

Услышав эти слова, Уля вспыхнула, как маков цвет, а Валя, наоборот, побледнела: несомненно, обе вмиг узнали свое письмо. И ведь теперь не спишешь на то, что, мол, Пушкин сочинил. Именно они считаются авторами этого послания, и очень плохо, что их «вычислили»! Очевидно, Лена со Снежаной, наверно, и Леонид, были на концерте и видели сценку из «Eвгения Онегина» в исполнении Ули и Вали. Сопоставив все факты, троица угадала в них авторов письма.

Подруги, сделав вид, что едкая Ленина тирада никоим образом не касается их, не замедлив и шага, с каменными лицами прошли мимо. Охота загорать и купаться у них пропала, настроение было испорчено. Стало ясно, что в поселке теперь пойдет молва о любовном письме. Раздуется сплетня, пронесется по домам, и доброе имя Ули и Вали будет запятнано навсегда. Невинная шутка с поэтическим посланием теперь грозила обернуться для них настоящим позором — так, во всяком случае, виделось им обеим!

Расстроенные девочки вскоре вернулись с пляжа в квартиру Мильковых. Ульяна, бросившись на кровать, уткнулась в подушку и навзрыд заплакала. Она крикнула: «Ненавижу эту гадину!» — и… стала колошматить кулаками подушку! Валя по-своему поддержала её: «Обормоты они, все трое!»

Потом, когда Уля несколько успокоилась, возникла идея — отомстить коварному и болтливому Ленчику. Подумывали о том, как славно было бы пристрелить его на дуэли! Но поскольку на дворе был ХХ век и время дуэлянтов миновало, поэтому оставалось одно -драться, так сказать, на кулаках. Причём их не смущало, что они, как слабый пол, уступают в силе Леониду. Так родился план о мщении.

Безусловно, предстояло срочно пройти бойцовский курс. Тут нечаянно выручил старший Валин брат, Федор, который ждал призыва в армию. Этот рослый и несколько мешковатый юноша мечтал попасть в воздушно-десантные войска, поэтому усиленно тренировался. В дровяном сарайчике он повесил самодельную грушу и боксировал ее. Каждое утро подтягивался на турнике и устраивал длительные пробежки в лес. А еще, где-то раздобыв книжку-инструкцию по самбо, разучивал боевые приемы.

Подружки стали уговаривать добродушного Федю научить их нескольким приемам самбо. Пришлось выложить все начистоту. Он посмеялся — не обидно, а сочувственно, потом безапелляционно сказал:

— Лавенский вам накостыляет, козявки, что и костей не соберете! Хотите, я сам разберусь с ним? По-мужски…

— Не-е-ет! Он нас оскорбил, мы и будем мстить, — дружно ответили они. — Ты только научи нас самообороне, тогда все сдюжим!

— Ладно, давайте попробуем, -не устоял Фёдор. И весомо помолчав, продолжил: — Только, чур, не нюнить!

— Не будем нюнить! — обрадовались юные мстительницы. — Вытерпим!

Тренировались за дровяными сараями, на задах огородов. Федя, показывая приемы, легко, как пушинку, швырял каждую из девочек через свое бедро или спину, роняя на траву. Хотя он старался делать это как можно аккуратнее, тем не менее не обошлось без разбитых носов и синяков. Впрочем, ученицы терпеливо сносили удары, не ропща. Тренер-самоучка, войдя во вкус, учил их обманным телодвижениям, а также различным подсечкам, захватам, зацепам. Теперь он разрешал посещать заветный сарай, и они с энтузиазмом боксировали кулаками грушу, приговаривая: «Вот тебе под дых, Лавенский! Получай, предатель, пулю!» — и все в таком роде. Также они подтягивались, как могли, на турнике и бегали кросс. Купаться ходили на дальний пустынный пляж — подальше от людских глаз.

Две недели упорных тренировок дали результат: девочки внешне подтянулись, окрепли и, главное, неплохо освоили приемы самбо. Операцию «Месть» наметили на ближайшую субботу.

Незадолго до этого Федор сходил на центральный пляж, где в летние месяцы по обыкновению бывает очень людно, и между купаниями в реке активно общаются подростки и молодежь. Он принес домой ворох новостей. Во-первых, Лену Лавенскую увезли в районную больницу с гнойным аппендицитом и уже прооперировали, но, из-за осложнений в здоровье, пролежит она там долго. Так что, отныне исчезла угроза распространения сплетен о любовном письме к ее брату. Вторая новость касалась Ленчика. Оказывается, он увлекся юной поварихой из пионерского лагеря: на лугу, под березами, они целовались!

Тут следует сделать краткое отступление от повествования. В летнее время Орлецк заметно оживлялся. Сюда, в живописный уголок, приезжали в отпуск из Архангельска, расположенного в ста двадцати километрах, семьи с выводком детишек. Также здесь открывался пионерский лагерь. По утрам дудел горн, уйма городских бледнолицых шумных пионеров маршировала по улицам поселка, уходя на природу: в леса и луга или на пляжный пятачок, отделённый заградительной лентой. Потом, после отбоя, пионервожатые и поварихи, поочерёдно, слетались в клуб — на танцы. Местные кавалеры ухаживали за городскими барышнями, более раскованными, чем поселковые скромницы, влюблялись в них и крутили романы. Очевидно, ветреный Ленчик тоже пленился заезжей прелестницей.

Ульяна, на удивление, равнодушно отнеслась к рассказу Фёдора об этом: возможно, её влюбленность пропала.

Вот пришёл субботний вечер: операция «Месть» вступала в действие! Было решено, что во время встречи с «предателем» Леонидом первой ударит его Ульяна. Затем атакует Валентина: точным боксерским толчком загонит противника в угол -и начнется потасовка! Лавенский, конечно, будет сопротивляться: тут важно не пропустить серию его встречных ударов. Хотя не гигант он — среднего роста, — но мускулист и силен. Поэтому мстительницы прихватили с собой крепкую сучковатую палку. Это придавало им смелости.

Они, волнуясь, поджидали Ленчика у заднего крыльца клуба с видом на пустырь. Вызвать его с танцев взялся пронырливый подросток Степка, часто крутившийся здесь. В этот час, к счастью, вокруг не было ни души.

Наконец из-за угла клубного здания показался Лавенский — неотразимо красивый, чубастый, самовлюбленный. Подойдя, широко улыбнулся. Ласково посмотрел на Улю ярко-голубыми, с поволокой, глазами.

— Ты о чём-то хотела поговорить со мной? — мягко спросил Леонид, сладко улыбаясь. Ульяна с напускной суровостью глядела на него в упор. Повисло молчание, шёл поединок глазами — кто выиграет?

Пауза затягивалась. Уля с трудом сохраняла суровое выражение: мягкий взгляд Лавенского сбивал с толку — очаровывал и завлекал. Улины ясные глаза на миг затуманились! Eе напарница решила взять инициативу в свои руки. Тотчас встав в боксерскую стойку и грозно помахав в воздухе кулаками, она сердито сказала:

— Ты предатель, трепач! Решил, что простим твою подлость? Месть настигнет тебя! — Но прохвост — ноль внимания на Валю, словно ее вообще не существовало здесь! Eще шире и слаще заулыбался.

Тут Ульяна вдруг ка-а-ак размахнется и ка-а-ак влепит Ленчику пощечину! Правда, он успел отклонить голову, и удар получился смазанным. Но она еще раз врезала — уже по другой щеке! И Лавенский даже не шелохнулся: очевидно, счел, что раз уж провинился — надо терпеть. Щеки его пламенели, улыбка сползла с губ. Затем азартная Валентина, стоя сбоку, пару раз, впрочем, не сильно, точно примериваясь, ткнула его в бок своими острыми кулачками. И сразу отпрянула, готовясь к защите.

Однако Ленчик по-прежнему стоял не шелохнувшись, словно он был бесчувственный манекен! Или стойкий оловянный солдатик. Юноша явно не желал вступать в драку с мстительницами! Он, выпрямившись во весь рост, спокойно вытянул руки по швам, как бы говоря: «Вот я такой смирный, тихий, беззащитный. Хотите — бейте меня, а я вас — не трону!»

Обескураженные девочки переглянулись. Затем Валя крикнула:

— Это за разглашение письма! Ты растрепал на весь Орлецк, что тебе вешаются на шею.

— А-а-а, так вот в чем дело, — снова заулыбался Лавенский, не спуская глаз с Ульяны. — Я думал, не из-за письма, а… — и он осекся, не договорив.

— Eще добавить, или хватит? -спросила та, чувствуя, что боевой пыл у нее совершенно улетучился.

— Хватит, — примирительно ответил он, не сводя с нее своих хитрых глаз. Леонид сразу уловил перемену в её настроении. И тотчас добавил: — А непойти ли нам прогуляться? Выясним все.

Уля не успела и глазом моргнуть, как он, ловко подхватив ее под локоток, сейчас же уверенно повел ее отсюда — с места боевых действий — в сторону реки. И та, ошеломленная, дала ему увести себя прочь.

Валентина, раскрыв от изумления рот, глядела вслед парочке. Потом, недоуменно пожав плечами, сжала кулаки и снова стала боксировать воздух. Понятно, что в этой истории она, как говорится, сбоку припека. Ясно и другое: операция «Месть» с треском провалилась. Может, это к лучшему: ну, какие они мстительницы?!! Да и за что мстить ему? Уля — не Татьяна Ларина и Ленька — не Онегин. Где Пушкин, и где — все они? ХХ век к концу подходит!.. Сделав несколько обманных движений и как бы уходя от противника в момент схватки, Валя окончательно успокоилась. Она вдруг подумала: «А все любовь виновата! Неужели случится и со мной такое: когда-нибудь я влюблюсь???» Эта мысль ее сильно потрясла.

Незаметно сгустились сумерки (пора белых ночей миновала), когда Валентина, погруженная в размышления, вышла на крутой берег реки. Слабый теплый ветерок обвевал ее лицо, шевелил прическу и край платья.

Отсюда, с пригорка, открывалась чудесная панорама. На другом берегу реки, за кромкой зубчатого леса, ярко алела полоса вечерней зари. Там, вдалеке, возвышался над речной водой лесистый мыс, где когда-то, в средние века, была воздвигнута неприступная Орлецкая каменная крепость. И остатки её — достопримечательность края — совсем не видные отсюда, накрывало гребнем густой чащобы.

Разделяя берега, под каменистым обрывом, с намытым внизу пляжем, несла свои воды величественная Северная Двина. Чуть дальше река делала крутой изгиб, и за поселком слева виднелись туманные лесные угодья, луга, долины. Орлецк погружался в сонную дрёму; в траве безумолчно трещали цикады, несло речной свежестью.

Валентина собралась идти домой. Внезапно к ней подлетела Ульяна, она сияла.

— Мы про все поговорили и — расстались. Фу, как гора с плеч: я Ленчика простила! Хотя и прощать нечего, ведь это я влюбилась, а не он. Я даже извинилась за пощёчины. А мы с тобой, те еще артистки погорелого театра -драму развели, хоть плачь! — с таким неподдельным юмором и веселостью выпалила она длинную тираду, что обе, не удержавшись, безудержно расхохотались. Вспоминая сегодняшний вечер и неудавшуюся драку, долго еще подтрунивали над собой и смеялись!

Внезапно из-за поворота реки показался сияющий огнями пассажирский двухпалубный белый теплоход, плывший из далекого Архангельска в дальний Котлас. Он подплывал все ближе и ближе; вот раздался гудок, и с капитанского мостика послышались команды. Подружки пустились бежать рысцой по тропинке, стараясь поспеть к прибытию корабля. Вскоре они уже спускались с крутого обрыва вниз по лесенке на просторный песчаный пляж. Но не взошли на дебаркадер, освещенный электрическими огнями, где собралась шумливая молодежь, а встали неподалеку у кромки воды. Мелкие волны лениво накатывались на песок.

Девочки с восхищением глядели вверх — на огромный белоснежный теплоход, выплывающий из темноты, на борту которого виднелась надпись «Неман». (Он новый, недавно был выпущен на речную линию.) Судно сияло огнями, и огненные блики падали на темную блестящую воду, бурунчиками расходившуюся перед его носом.

Красавец-теплоход причаливает к дебаркадеру, и матросы тотчас бросают туда канаты, затем протягивают сходни. По ним сбегают несколько человек с багажом. Слышатся восклицания, смех, возникает веселый шум, толкотня. На палубах стоят праздные нарядные пассажиры и с любопытством смотрят вокруг. И вот следует посадка на судно и проверка билетов. «Неман», дав задний ход, отчаливает; все прощально машут руками.

Подружки долго ещё смотрели вслед уплывающему теплоходу. На их лицах читалось, что им непременно хочется попасть туда, на этот корабль, и уплыть в неведомую даль, где новая жизнь, такая светлая и интересная. Они предчувствовали, что недолго им осталось жить тут, в Орлецке. Пройдет года два, не больше, и этот белый теплоход однажды унесет их из родного дома в большую взрослую жизнь.

***
фото: