Eжегодно 11 апреля мы вспоминаем узников фашистских концлагерей. Свидетелей преступлений немецких и финских фашистов остается всё меньше и меньше. Тем важнее сохранять память о тех событиях.

В прошлом году мы сделали ремонт части помещений в здании на улице Садовой, переданном нам главой Карелии А.О. Парфенчиковым под Духовно-патриотический Центр им. святого благоверного князя Александра Невского. Мы открыли три выставки, посвящённые десантникам, блокадникам и малолетним узникам фашистских концлагерей. Это выставки в первую очередь о сортавальцах, переживших ужасы голода и смерти. Павшие воины — 420 десантников 37 корпуса ВДВ из 49 регионов Советского Союза — это тоже теперь сортавальцы… У них вечная прописка в освобождённом ими Приладожье. Этим летом планируем открыть четвёртую выставку. Посвятим её нашим ребятам — участникам СВО — живым и, к сожалению, павшим.

14 апреля мы вспоминаем детей, прошедших ад концлагерей. Я вспоминаю своего отца-узника концлагеря №2 в Петрозаводске. Шестилетним ребёнком его со всей семьей отправили в концлагерь за то, что он по национальности русский. Там в застенках от голода умер его брат Вася, а в 1946 умерла от малокровия старшая сестра Вера, которой было всего 16 лет.

Я тренирую ребят, у меня в клубе занимаются дети от 5 лет, они и сейчас, в благополучные годы, хрупки. Но для финских лахтарей («мясников» — так называют финнов за их жестокость по отношению к пленным и мирному населению) — возраст не имел значения. Отец в домашних разговорах практически не касался темы лагерей, только когда мы начали издавать книгу о малолетних узниках, он начал делиться воспоминаниями. Годы, проведённые ребёнком в застенках, остались травмой на всю жизнь. Впоследствии, приходя домой, он первым делом выключал радио, где транслировались новости на финском языке. Он так и не смог прийти ко мне в новую квартиру в Петрозаводске, которую я по незнанию купил в доме, построенном на месте лагеря. Там на улице Правды до сих пор сохранились три здания, в которых были лагерная комендатура и школа с преподаванием всего четырёх предметов: финского и русского языков, арифметики и Закона Божия.

А еще в концлагерях был голод, болезни и смерть. Дети иногда убегали в город просить милостыню. Их ловили и избивали финские охранники лагеря. Eсли ребёнок был болен или совсем мал, то били его мать у него на глазах. Отец рассказывал, как ему с братом повезло: однажды финский повар разрешил соскоблить пригоревшую кашу со стенок и дна котла полевой кухни. На всю жизнь он запомнил этот вкус.

Финны, как им показалось, удачно вышли из войны, практически без особых потерь — без разрушенных финских сёл и городов, без потерь среди мирного населения, без ответственности за геноцид, устроенный ими в Карелии и при блокаде Ленинграда, и даже без виселицы в Нюрнберге для их маршала Маннергейма, которую тот многократно заслужил. Но, надеюсь, им это только показалось… Прощение за «Ryssaviha» — ненависть к русским, что давно является частью финского самосознания, им ещё предстоит заслужить.

Отец никогда не объяснял мне, как надо любить Родину, он это показывал своим отношением к жизни. Поэтому неслучайно он удостоен ордена «Знак Почёта» и 11 медалей за доблестный труд. Кроме того, мой отец имел звание Мастера спорта СССР в боксе, он постоянно стремился к знаниям: учился в ремесленном училище, окончил лесотехнический техникум, в 40 лет получил диплом Лесотехнической академии.

Вот всё его воспитание — не словами, но делом. Я горжусь своим отцом, человеком сложной судьбы.

Сейчас Финляндия вступает в блок НАТО, у нас снова появился недружественный сосед. И мы помним о его преступлениях.

г. Сортавала.

***
фото: