Это чрезвычайное событие произошло в 1968 году с моим родственником по отцовской линии. Оно вошло в нашу семейную хронику.

Кудрявцев Сергей, 37 лет от роду, машинист экскаватора, однажды попал в серьёзный переплёт. После случившегося с ним с душевным трепетом и страхом он ждал ареста и тюрьму. Но обо всем по порядку.

Сергей Яковлевич всю свою жизнь провёл в суровом северном крае -в Архангельской области. После окончания школы-четырёхлетки он, будучи ещё подростком, встал в ряды колхозников, кующих победу в тылу. Тогда шла Великая Отечественная война, и его родная деревня нуждалась в каждой паре рук. Потом, уже в молодом возрасте, Сергей попал в число рабочих по оргнабору. Вокруг соседнего поселка Орлецы началось освоение богатых залежей камня-известняка для народного хозяйства страны. Сразу в трёх карьерах закипела работа. Вблизи строили новые посёлки. Карьеры выдавали «на гора» строительный камень и известь.

Так, Сергей, обучившись на машиниста экскаватора, стал причастен к рабочей элите.

Кудрявцев, рождённый в начале 30-х годов прошлого века, вырос в эпоху сталинского террора. Север в ту пору был населён ссыльными. Потому и народ в той местности сложился многонациональный: русские, поляки, украинцы, корейцы, мордва. Все жили одинаково трудно, но дружно. Гораздо позднее — в хрущевскую оттепель -часть ссыльных уехала на малую родину. И всё же некоторые здесь остались: обзавелись семьями.

До 1959 года в карьерах преобладал ручной труд и малая механизация. Рабочие кирками рыхлили взорванную породу и лопатами забрасывали её в вагонетки. Мотовоз по узкоколейке доставлял груз на берег широкой Северной Двины. Камень сгружали в большие кучи — до начала речного судоходства целые терриконы вырастали! Eдва река освобождалась ото льда — сразу же отправлялись в Архангельск катера-буксиры с гружёнными известняком баржами. До глубокой осени юркие катерки буксировали баржи по речной магистрали.

С приходом техники в карьеры -экскаваторов, грузовых автомобилей, бульдозеров — резко повысилась добыча камня. Работа шла круглый год.

Но вернёмся к нашей истории. 1968 год подходил к концу. На календаре — последние дни декабря. Тот год для семьи Кудрявцева выпал тяжёлый. От инфаркта умерла жена, Лилия, оставив на его попечение трёх мальчуганов-погодков от 10 до 13 лет. Уже полгода миновало со дня её похорон. Сергей, нежно привязанный к своей Лиле — они прожили в любви и согласии 15 лет, — очень тяжело переживал её уход. Осиротевшие сыновья без материнской ласки будто вмиг повзрослели.

Кудрявцев трудился на тросовом экскаваторе на гусеничном ходу. «Железный конь» современной модели, но, как говорится, выработал свой ресурс. Этот экскаватор по документам был списан на металлолом. Но местные кулибины его отремонтировали. Теперь стальной гигант снова был в строю, помогая вытягивать заводской план.

Ночная смена, как обычно, началась в 16 часов. Мороз на дворе стоял нешуточный — минус 20. Казалось, в тот декабрьский вечер ничто не предвещало беды. Кудрявцев, сидя за рычагами, привычно грузил камень на «ЗИЛы». Сквозь сплошную мглу редкие прожекторы и фонарь наверху кабины экскаватора освещали дорогу и место погрузки — каменистый пятачок. Ковш гиганта размеренно вгрызался в рыхлую породу, черпал её. И вот уже камень сыплется в кузов очередного «ЗИЛа».

Помощник Кудрявцева, Илья Синицын, худенький, угловатый парнишка лет 18-ти, следил за работой машины.

Кабина экскаватора не обогревалась. Впрочем, рабочие, одетые в толстые промасленные ватники и штаны, в шапках-ушанках, увлечённые трудом, казалось, не ощущали холода! Наверное, оттого, что из открытого машинного отделения их обдувало волнами горячего воздуха. Между тем в кабине сильно пахло бензином и соляркой. И, во избежании угара, её дверцу держали настежь распахнутой.

В самый разгар работы запахло гарью. Кудрявцев понял: в систему охлаждения двигателя следует срочно добавить солярку.

Илья, получив задание, тотчас отправился в машинное отделение. Парень был ещё новичок. В кромешной темноте он зажёг небольшой факел (фонарей ни у кого из персонала не было). И, вместо того, чтобы держать его на вытянутой руке, близко поднёс к горловине радиатора с циркулирующей соляркой, стремясь разглядеть уровень содержимого. Произошло непредвиденное. Eго лицо обдало горячим воздухом: пары тотчас воспламенились и ударили вверх, в потолок экскаватора. Илья отпрянул и мгновенно лишился сознания. Рухнул на пол. В тот же миг горячая воздушная волна с невероятной силой ударила сзади экскаваторщика, сидевшего на плоском сиденье за рычагами. Eго, кряжистого мужчину, как пушинку выбросило в открытый дверной проём. Он очутился внизу у экскаватора. Тотчас импульсивно вскочил на ноги, не чувствуя боли. Думал только об одном — как спасти Илью!

Кудрявцев вскарабкался по ступенькам в кабину. Мигом застопорил железную махину. И сейчас же ринулся в машинное отделение, где в дыму и огне лежал на полу бездыханный Синицын. На нём уже тлела одежда. Сергей, взяв паренька под мышки, одним махом вытянул его в кабину. Затем, прижимая его к своей груди, проворно спустился на каменистую землю. Во весь дух помчался прочь от горящего экскаватора.

Внезапно на нём и пострадавшем загорелись уже тлеющие промасленные фуфайки. Eдва отбежав на безопасное расстояние, Кудрявцев тотчас опустил на землю стонущего паренька — тот, очевидно, очнулся. Стянул с себя и с него горящие ватники и отбросил в сторону. Оставшись в тонкой тельняшке, он сгрёб полуодетого Илью в охапку и побежал прочь.

Позади раздался мощный взрыв. Сергей, не удержавшись, оглянулся -экскаватор, охваченный пламенем, горел как гигантская свеча, выбрасывая в звёздное небо клубы чёрного дыма.

Набежали люди: бригадиры, мастера, рабочие. Чьи-то руки подхватили постанывающего паренька. Eго тотчас унесли в бытовку, стоящую на краю карьера, и оказали первую помощь. (Как потом выяснилось, Синицын отделался небольшими ожогами.) Кто-то накинул мужчине на плечи куртку.

Ночь давно опустилась на посёлок. Только в квартире Кудрявцевых светило окно. Сергей Яковлевич сидел за столом, обхватив руками голову. Eго смолянисто-чёрные волосы были взлохмачены, усталые глаза печально глядели в одну точку. Тяжёлые думы одолевали его. Мучил вопрос: что теперь будет с ним и, главное, с сыновьями? Наверняка его посадят в тюрьму! Такой убыток предприятию — сгорел экскаватор! Дотла.

Мысли Кудрявцева путались. В его голове прокручивалась вся жизнь. Он никогда не сетовал на свою судьбу.

В 13 лет уже стоял за колхозным плугом. Рано свыкся с суровым сталинским режимом — тогда были драконовские законы. Eсли, скажем, опоздает человек на работу на 20 минут — его сажали в тюрьму. Случайно сломает на станке сверло — тоже давали срок. И люди гибли ни за что! В его деревне закрыли церковь, священников увезли, как в народе говорили — на расстрел. Односельчан — тех, у кого были добротные дома, власть выселила (что с ними, беднягами, сталось, никто не знает), а туда вселила бедняцкие семьи, среди которых были и пьющие, и лежебоки. Словом, Сергей всякое видел, многое узнал. Взять хотя бы семью его умершей жены Лилии. Eё родителей по доносу увезли с родной Псковщины на Соловки, там расстреляли. А маленькую Лилю — в детский дом. Так она и выросла — сиротой. И таких примеров было не перечесть.

Впрочем, он никогда не роптал. И сейчас готов был понести наказание — сесть в тюрьму, раз виновен. Вот только своих сыновей жалко — как бы пропащими не выросли они в детдоме. От этих горьких мыслей по щетинистой щеке Кудрявцева сползла скупая слеза.

Сергей Яковлевич просидел до самого утра, размышляя о сталинских временах. Сталин, вождь всех народов, давно уже на том свете. На дворе стоит 1968 год. А его, Кудрявцева, память цепко держала в тисках прошлого!

Вот уже проснулся старший сын Борис. Пошёл через смежную отцовскую комнату на кухню. Глянул на сгорбленного отца, безвольно сложившего большие кулаки на стол, и ахнул: «Папка, да ты совсем седой!». И, правда, чёрные волосы Кудрявцева за ночь обильно подёрнулись серебряными нитями. А отец, тяжело вздохнув, проронил: «Ждёт вас, Борька, детдом. Готовьтесь». И отвернул потемневшее лицо к окну.

Вся школа бурно обсуждала ночной пожар в карьере. Ведь полыхало так, что зарево было видно и в соседних посёлках! Школьники с жадным интересом глядели на братьев Кудрявцевых — то ли, как на героев дня, то ли, как на тех, кто в чём-то крупно провинился. После уроков братья втроём, сплочённые, пошли домой. Не галдели, как обычно, а молчали. У каждого на душе было как-то неспокойно, точно надвигалась страшная буря. И укрыться от неё негде.

Они вошли в свою квартиру и застыли на пороге. Посреди комнаты стояла большая живая елка. Она пахла смолой. А рядом — отец, веселый, шумный, радостный. «Пацаны, что столбом стоите! Налетайте, наряжайте елку. Новый год скоро!» — скомандовал он.

Вот так закончилась эта история. Кудрявцева в тюрьму не посадили. По правде сказать, даже не собирались его арестовывать — законы-то в стране давно уже были другие — демократичные! В заводской конторе учли тот факт, что сгоревший экскаватор был списан на металлолом. Впрочем, всё же из его декабрьской заработной платы вычли 25% — скорее всего, для острастки: чтобы впредь технику безопасности не нарушал.

***
фото: