Необычное событие случилось с Василием Семеновичем Горяиновым в далёкие 80-е годы прошлого столетия. Оно навсегда оставило неизгладимый след в его памяти.

Василий — в ту пору ему было 18 лет — ненароком влез в драку. Поздним ноябрьским вечером он возвращался из гостей домой. Шёл мимо здания сельского клуба. На афише, прилепленной на стенде, крупными буквами значилось: «Сегодня в клубе танцы!» Вдруг до слуха его донёсся громкий шум, затем послышались женский визг и мужские крики: «Бей их!». Василий, рослый, крепкий, добродушный парень, вмиг сообразил, что неспроста эти крики. Вероятно, «химики» — заключённые, направленные спецкомендатурой из областной тюрьмы в рабочий посёлок Орлецы на строительство завода по добыче и переработке камня, — сейчас бьют кого-то из его товарищей.

Вася, свернув с дороги, взлетел на крыльцо клуба, распахнул входную дверь и очутился в просторном светлом зале. Очевидно, здесь был танцевальный вечер. В углу, рядом с выключенным магнитофоном, застыла бледная испуганная завклубом Соснина. Танцы прервала вспыхнувшая между сильно подвыпившими мужчинами драка: соперники не поделили местную красавицу. Вдоль стен теснились группки нарядных испуганных девушек. В центре зала — свалка из мужских тел. Быстро оценив обстановку, Василий ринулся в самую гущу — разнимать драчунов. Кто-то сразу заехал ему в скулу, а кто-то боднул головой в бедро. Но он, увертываясь, с бульдожьей хваткой продолжал растаскивать особенно разъярённых «вояк». Казалось, драка вот-вот прекратится.

Так, по сути, и вышло. Вскоре взъерошенные, со свежими синяками и царапинами на лицах забияки — и сельские парни, и их соперники — разошлись в разные стороны. Поправляя свою одежду, драчуны искоса, с некоей неприязнью, но уже без былой злобы и ненависти глядели друг на друга. Наверняка инцидент этим был бы исчерпан. Но случилось непредвиденное: взвинченный до предела, истеричный Митя Лампин, щуплый, неказистый сельский слесарь, вдруг выхватил из кармана финку. Ринулся вперед — к группе «химиков». Одному из них с размаху ткнул ножом под ребра. У мужчины выступило кровавое пятно на рубашке. Он, зажимая рукой рану, упал на пол. Поднялся шум и гам. Раненому бросились оказывать первую помощь. Тотчас приехал милицейский наряд, прибыла и опытная фельдшерица.

Пострадавшему «химику» повезло — нож прошел вдоль ребра по касательной, не задев жизненно важных органов. Всех участников драки, включая Горяинова, милиция тотчас повязала. Милицейский наряд увёз их в районный центр, где всех посадили в изолятор временного содержания.

Дмитрий Лампин сел на нары на пять лет. А вот Василию Горяинову дали пятнадцать суток — за хулиганство. Впрочем, срок убавили до десяти суток, так как его ждала армия — ему уже вручили повестку в военкомат. Теперь предстояло ему явиться на призывной пункт для последующей отправки к месту прохождения срочной службы.

Спустя 10-дневный срок, Вася был отпущен домой. Осталось ровно двое суток до его явки на призывной пункт, который кстати, размещался в этом райцентре. Выйдя на улицу, парень полной грудью вдохнул морозный воздух и расправил плечи. По-детски обрадовался хмурому ноябрьскому небу, затянутому тучами, и снежной крупе, падавшей на мерзлую землю. В душе его пели соловьи — вот она, свобода! В армию он шёл с большой охотой. Совсем скоро увидит новый край, обретёт новых друзей-товарищей. Василий был твёрдо убежден в том, что ему, рабочему парню, привыкшему к сельскому суровому быту и труду на производстве, двухлетняя армейская лямка будет не в тягость. Он уже обладал профессией машиниста экскаваторщика. Этот навык должен пригодиться в армии.

Поселок Орлецы находился в тридцати километрах от райцентра, причём на другом — правом — берегу Северной Двины.

Горяинов, поёживаясь от порывов холодного ветра, надел на голову шапку, застегнул куртку. Быстрым шагом проскочил несколько улочек райцентровского посёлка. И вышел на автотрассу. Вскоре его подобрала попутная машина. Eхали по ровной бетонной дороге. По обеим её сторонам сплошной полосой бежал зубчатый елово-сосновый лес, припорошенный первым снегом. Довольно быстро, пожалуй, за полчаса, автомобиль домчал Василия до нужного места — к стоявшему на обочине дороги автобусному павильону с надписью «п. Вороновское». Отсюда шла дорога прямо к реке.

Путник двинулся сквозь ельник и густой кустарник с пологого откоса вниз, идя по узкой, в колдобинах, дорожке. Он надеялся застать на берегу перевозчика с лодкой. Лодочники часто курсировали с одного берега Северной Двины на другой — до ранних морозов. Это занятие давало им неплохой доход.

Путешественник ускорил шаг. Наконец, ельник закончился. Василий вышел на пологий берег и… застыл точно громом поражённый. Огромное пространство широкой Северной Двины сковывал сплошной ледяной панцирь. Парень изумлённо присвистнул: похоже, за это время, пока он отбывал наказание за хулиганство, река надёжно стала. Вдалеке, на другом берегу — на расстоянии в пятьсот метров -виднелись низкие деревянные домики поселка Нижние Карьеры, казавшиеся отсюда игрушечными. «А что, мороз даже мне на руку, — повеселел Горяинов. — По льду быстро приду на другой берег, а оттуда — всего-то пара километров до моего посёлка. Eщё успею справить отвальную!» Он постоял в раздумьях, осмотрелся. Кругом тихо, безлюдно. Некому подсказать — идти вперёд или отступить? Но отступать он не привык.

Осторожно ступил на ледовый панцирь -в случае опасности можно будет успеть сойти на берег. Однако лёд его держал — не треснул. «Ну, точно, толщина льда приличная!» Эта мысль, пришедшая ему на ум, согревала, успокаивала.

И Василий решился. Сделал несколько шагов вперед — под ногами ощущалась холодная твердыня. «Не трусь, Вася! Наверняка люди давно шастают туда-сюда по реке», — мысленно подбадривал он себя, потихоньку двигаясь вперед. Тёмное ледяное полотно так и стелилось под ногами.

Он отошёл от берега уже на приличное расстояние. Метров двести осталось позади.

Внезапно над рекой пронесся громкий, пронзительный звук, точно лопнула крепко натянутая гитарная струна! Этот звук улетел вдаль, эхом отозвался в лесах, обступивших оба берега, и, вернувшись обратно, заставил Василия всем своим существом содрогнуться. Он сразу понял: это треснул лед. Парень, застыв на месте, скосил глаза вниз — и в самом деле, под ногами во все стороны разбежалась белые длинные паутинки трещин. Кровь застыла в жилах юноши. Вот-вот под ним разверзнется многометровая речная глубина. И нет шансов спастись во льдах! (Потом он узнал, что накануне по реке, в снежной шуге, сновали лодки, доставлявшие пассажиров на нужный берег, и лишь этой ночью мороз покрыл тонким льдом могучую Северную Двину.)

Парень, опустившись на колени и холодея от сковавшего его смертного ужаса, стал иступленным шёпотом молиться: «Господи, спаси меня! Услышь мою мольбу. Я не верил в Тебя, но теперь знаю — Ты есть. Вытащи меня, спаси! Eсли спасусь, то послужу Тебе. Помоги!» Горяинов вдруг почувствовал всей своей душой, что, действительно, в этом безмолвном мире, на молчаливой застывшей реке, рядом с ним — Бог. Божественное присутствие ощущалось во всём, что окружало Васю: в небесной тверди, в могучей реке, застывшей в ледяных объятиях надвигающейся зимы, и даже в снежинках, лениво падающих сверху с неба на лед. Жизнь его висела на волоске! Никогда в своей жизни Горяинов не молился. Вообще! В рабочем посёлке Орлецы, созданном в сталинские 30-е годы XX века (сначала как лесопункт) спецпоселенцами, сосланными сюда, на Крайний Север, не было церкви. Во всей округе давно не строились православные храмы, а прежние были разрушены. И Вася ничего не знал о Боге, да, впрочем, и не хотел знать. Время было такое — безбожное.

А тут, на краю его юной жизни, вдруг открылся ему Бог.

Время точно остановилось. Всё решалось сейчас — жить Васе или утонуть. Надо было упросить о своем спасении Того, Кто царил в этом мире. И парень снова и снова повторял побелевшими губами: «Спаси! Помоги! Милостивый Боже!»

Тут он внезапно почувствовал в себе какую-то неведомую силу. Эта могучая сила побудила его осторожно распластаться на льду. Казалось, кто-то твёрдо руководил им, и надо было точно следовать этим командам. И Горяинов смиренно подчинился. Он с какой-то необычной ловкостью по-пластунски пополз вперёд, с неким изумлением чувствуя, что его тело сделалось совершенно лёгким — словно пушинка. Чудеса, и только!

Так по тонкому льду Василий почти приполз к родному берегу. Но заторопился и — угодил в прибрежную промоину: провалился по пояс, встав ногами на твёрдое дно. Не без труда выбрался на берег. Вода ручьём бежала с него. А он был беспредельно счастлив -жив!!! В ближайшем доме добрые люди дали сухую одежду, обогрели, напоили чаем. Узнав о его злоключениях на замёрзшей реке (о молитвах к Богу он умолчал), они недоверчиво, с некоторым даже испугом глядели на него -точно он вернулся с того света!

Итак, эта история закончилась счастливо. Василий созвал друзей на проводы в армию. Весело было. В следующие сутки мороз ещё крепче сковал реку. В соседней деревне быстро наладили автомобильную ледовую переправу, и Горяинов успел вовремя прибыть на призывной пункт.

***
фото: