9 сентября состоялся суд по делу о восстановлении на работе экс-редактора газеты «Призыв» Надежды Гонгелевой. Одним из свидетелей со стороны истицы была приглашена корреспондент газеты Людмила Шиффнер.

Говорят, до момента ее приглашения для дачи показаний женщина подслушивала под дверью, что же происходит в этот момент в зале суда, до тех пор, пока судебный пристав в приказном порядке не запретил ей заниматься этим гнусным делом. Стоит отметить, что еще на предварительном заседании Шиффнер также без зазрения совести «грела уши» под дверями суда, и когда ситуация вдруг накалилась, она неожиданно открыла дверь и стала подсказывать Гонгелевой как ей поступить. А уже 9 сентября, женщина не гнушалась прямо во время процесса инструктировать других свидетелей, за что получила от судьи предупреждение. Журналистка, которая якобы борется за порядок и закон, личным примером показала, что неспособна соблюдать ни того, ни другого, даже находясь в районном суде.

Как только в зал пригласили Шиффнер, Гонгелева тут же опустила глаза и трижды переменилась в лице, на котором читалось, будто бы она глубоко сожалеет, что вызвала этого человека на допрос. Ранее не замеченную в каких-то особых склоках и передрягах Надежду Васильевну хорошо знали и уважали не только горожане, но и местные власти.

Все присутствующие удивились, зачем она вдруг повязалась с Людмилой Шиффнер, инициировавшей за последние годы уже не первую смену редактора в «Призыве». Думается, налицо личный интерес Шиффнер: прежние попытки возглавить редакцию с треском провалились. При каждом новом редакционном перевороте на плечи газеты ложилась обязанность по выплате «золотых парашютов» уволенным редакторам, что, в конечном счете, только способствовало наращиванию общего долга предприятия. То ли специально, то ли по своему недоразумению, в многочисленных письмах и обращениях Шиффнер требовала, чтобы учредители и надзорные органы провели проверки и наказали неугодного ей руководителя.

Так произошло и весной этого года, когда Людмила Борисовна решила вновь откопать топор войны и пойти с походом на Гонгелеву. Результатом стали очередные проверки предприятия и последовавшие меры реагирования со стороны учредителя, прокуратуры и других ведомств. Поговаривают, что Надежде Васильевне тогда досталось. Шиффнер ликовала. Но чуда не произошло и на этот раз. Вместо долгожданной коронации в редакторском чине Шиффнер вновь оказалась на обочине истории. Про нее забыли или, видимо, даже не брали в расчет, что, в общем-то, не удивительно, ведь ее репутация говорила сама за себя.

Пятничный суд, казалось, обнажил всю подлую сущность этого человека. Столько лжи стены суда не слышали еще никогда. Актриса по призванию, Шиффнер срывалась на крик и визг. Нервно повторяя заученные в коридоре фразы, она тараторила как пулеметчица, только вот патроны были холостыми, и кроме шума в ее словах, пожалуй, ничего вразумительного не звучало.

Тем не менее было ясно -Шиффнер ждала этого момента, выступление в суде стало ее звездным часом. Она дорвалась до трибуны правосудия и теперь во всеуслышание вещала, как ей казалось, свою правду.

В руках у нее была кипа бумаг, которые она то и дело пыталась всучить судье, на что получала отказы. Видимо, во время своего официального больничного корреспондентка вместо лечения, занималась сбором и подготовкой документов для суда. Вероятно, не желая признавать увольнение Гонгелевой и назначение нового редактора женщина вместо того, чтобы выйти из отпуска и приступить к работе ушла на больничный, во время которого она неоднократно гуляла по городу, что видели многие местные жители. Со стороны все выглядело очень лживо: работать не могу, а выступать в суде с пеной у рта — пожалуйста! Всем остальным стоило только догадываться, чем же была больна эта гражданка, и надеяться, что болезнь не заразна.

«Больной» свидетель всеми силами пытался ввести суд в заблуждение, рассказывая, что новый редактор назначен незаконно, и что глава районной администрации делает все под чью-то диктовку. Действия прокуратуры в деле увольнения Гонгелевой журналистка расценила как подоплеку и вообще посчитала, что при назначении и освобождении редактора должны спрашивать ее личное мнение.

Как ни странно, но со слов самой Шиффнер, при всех телефонных разговорах между учредителем и Гонгелевой, журналистка будто бы стояла со свечкой, а Надежда Васильевна якобы каждый раз при разговоре включала громкую связь. Такая осведомленность вызывала подозрение. Свидетельские показания Шиффнер, которые она давала в суде три месяца назад в части действий Гонгелевой разнились. Людмила Борисовна как перчатки меняла свою позицию.

На вопрос по поводу коллективного обращения, одним из подписантов которого была сама Шиффнер, в адрес главы районной администрации и главы района свидетельница ответила, что на нее давил новый корреспондент. И она подписала документ, даже не читая его, а потом сразу же раскаялась перед Гонгелевой. Судья с недоумением спросила, как можно раскаяться в подписании того, чего не видел. Однако, у Людмилы Борисовны на этот случай в сказочном шарабане нашлась нелепая отговорка.

В течение всего допроса, слушая речи Шиффнер, окружающие еле сдерживали улыбки, понимая, что верить такому человеку категорически нельзя. Eе показания раз за разом путались, а в какой-то момент казалось, что защиты просит уже не Надежда Васильевна, а сама Шиффнер.

Когда адвокат и представитель районной администрации вывели Людмилу Борисовну на чистую воду, она заистерила, а после начала ругаться нецензурными словами, за что судья уже была готова ее оштрафовать.

Больше не в силах выдерживать тот «словесный понос», который изливала Шиффнер, судья, которая, не единожды одергивала корреспондентку, призывая говорить только по существу, под конец допроса произнесла:

— Не-не, давайте одно дело рассмотрим, я вас умоляю.

***
фото: