Часто от очень уважаемых и достойных людей приходится слышать разные варианты одной мысли: «Надо в районе поднимать сельское хозяйство». Говорится это всегда с уверенностью, а убелённые седины не позволяют вступить в полемику в силу воспитания. Авторитет авторов, рассуждающих на сельхозтему, в нашем обществе достаточно высок, но уже при первом рассмотрении никаких перспектив у этой темы не видно. Во всяком случае, в нашем районе.

Основное направление сельского хозяйства в Лахденпохском районе было связано с животноводством. Корова была основой производства. Особняком стоял Тоунанский зверосовхоз — этакое государство в государстве, не знавшее многих проблем животноводства.

Девяностые годы прошедшего века принесли всеобщий развал, в котором принято винить молодых реформаторов во главе с Горбачёвым и Eльциным. И мало кто задумывается об экономических причинах. Они не просто главные, они, в первую очередь, запустили механизмы упадка сельхозпроизводства в Приладожье.

У нас очень плохие дороги, но они стали гораздо лучше, чем были 50, 25 и даже 10 лет назад. В памяти старожилов времена, когда в Петрозаводск ездили «с ночёвкой», а то и двумя. Теперь же оборачиваемся туда-обратно менее чем за сутки. И совсем недавно 220 километров до Петербурга можно было ехать пять-шесть часов, а нынче управляешься за два.

Может быть, у нас не самая развитая автомобильная промышленность, но скорость транспорта возросла за последние десятилетия на несколько десятков километров в час. Давно ли со скоростью 50-60 км/ч по нашим дорогам чадили какие-нибудь МАЗы, еле-еле везущие три-пять тонн груза. Современная фура может ехать со скоростью 100 км/ч и выше, перевозя по 20-30 тонн. Хотим мы того или нет, но и дороги стали лучше, и скорости выше, и грузоподъёмность больше. Причем увеличение произошло в разы за время жизни всего лишь одного поколения.

Стала создаваться экономически оправданная ситуация, когда выгоднее и проще заниматься сельским хозяйством на юге, где растет всё, что угодно, и без всяких рисков, а потом везти эту продукцию на север.

Близость Ленинграда (а потом Санкт-Петербурга) в части работы всего карельского сельского хозяйства также оказала большое влияние. И чаще это влияние было со знаком «минус». Известные в советские времена птицефабрики в таких городах, как Петрозаводск, Суоярви, Кондопога прекратили свою работу. Всё это произошло, в первую очередь, потому, что ориентированная на многомиллионный Питер Синявинская птицефабрика, расположенная в Ленобласти, предложила более дешёвую продукцию. И карелы с птичником соседей тягаться не смогли: слишком неравные объёмы делали производство ленинградского яйца куда дешевле, чем карельского.

Усилия государства по поддержке местного производителя лишь продлевали агонию обречённого умереть по законам рынка производства. Тут кричи — не кричи, а смерть неизбежна, и это лишь вопрос времени. Разделение Союза на несколько независимых государств породило ещё одну экономическую основу для постепенного затухания сельхозпроизводителей на севере России.

Например, появилось государство Беларусь, граница которого расположена всего в 1 000 км от Лахденпохья. Там гораздо теплее климат, благодаря разнице курсов нашего и белорусского рублей конечному потребителю (нам с вами!) стало выгодно покупать у соседей картошку и другие овощи. Кстати, много вы в последнее время слышали разговоров о том, что кто-нибудь из ваших знакомых начал вдруг сажать картошку? Наверняка, таких разговоров не было. А вот обратный процесс идёт вовсю. Многие перестали на своих участках возделывать картофель. И это не от лени. Это от того, что свежий картофель теперь можно круглогодично купить в магазине. Он стал не только доступен, но его ещё и стало дешевле купить, чем вырастить в наших далеко не благоприятных для сельского хозяйства условиях.

Произошло слишком много изменений, чтобы даже с искусственной поддержкой сельское хозяйство оставалось в районе таким же, каким оно было 30-40 лет назад. О том, что сама страна стала другой, и экономика сменилась с плановой на рыночную, можно и не говорить.

Попытки государства поддержать сельхозпроизводителя также столкнулись с проблемами, которые делают производство невыгодным и даже нежизнеспособным в условиях рискованного земледелия. Пока были меры поддержки — бизнес пытался выстроить в Карелии производство. Но как только государство усилило контроль за получателями этих мер — бизнес убежал из сельского хозяйства, бросив все свои «наработки». Так, весной нынешнего года о закрытии объявили аграрии из «Нового», разводившие коров в нашем районе. Впрочем, «Новое» с самого начала походило на бутафорию: говядина -мраморная, коровы — из Шотландии, а инвестор — чуть ли не из Кремля. И теперь мраморной говядины в Карелии больше не будет ни в каком виде: ни в частном, ни в государственном. Одну часть стада забили, другая переехала в Ленобласть. Что касается местных жителей, то инвестор с самого начала и не планировал их участие в производстве своей продукции, ни в качестве рабочей силы, ни в качестве покупателей. На ферме в отдалённом поселке Тоунан трудились сплошь приезжие из южных республик СНГ, а основная продукция — мраморное мясо — была по ценам в принципе недоступна для жителей Лахденпохского района. Периодически доезжавшая до Лахденпохья автолавка торговала преимущественно субпродуктами — хвостами, глазами, копытами и прочим непотребством, годным только собакам на корм. А скромно лежащие упаковки мраморной говядины имели трёхзначные ценники, а в пересчёте на килограммы и четырёхзначные.

Прикрыть дотационную лавочку едва ли не на 40% в сельскохозяйственном ведомстве решили не просто так. У субсидий аграриям вообще-то есть функция, и заключается она в увеличении прироста массы или надоев. То есть, после получения субсидии показатели должны расти. Правило «стимулирующие субсидии в обмен на прирост» было всегда — просто недавно министерство перестало его игнорировать и занялось контролем за его исполнением.

Так какое же возрождение сельского хозяйства возможно в принципе? В советские времена мы ничего не слышали о производстве форели. А теперь количество хозяйств в Карелии измеряется сотнями, что наносит непоправимый ущерб уникальной карельской природе. Успешно развиваются лишь очень небольшие, можно сказать, камерные хозяйства. Те, что ранее назывались приусадебными, а сейчас — фермерскими. И опять техническая революция постаралась. Раньше для заготовок кормов нужны были бригады по 10-15 человек, а теперь с этой же работой способны справиться два-три человека и несколько механизмов. И это порождает разрушение ещё одного мифа о том, что, якобы, сельское хозяйство способно дать рабочие места. В нужных количествах — не способно. Сейчас нужны совершенно другие кадры, их нужно на порядок меньше, а ещё они должны быть образованы и обучены, иначе с машинами на сельхозпроизводстве не управиться.

Вот и получается, что разговор о возрождении сельского хозяйства ничем не подкреплён, кроме воспоминаний о молодости старшего поколения. Пора уже согласиться с тем, что еду в промышленных объемах проще и успешнее выращивать на юге, а нам лучше обратить своё внимание на туризм и его сопутствующую сферу — точечное производство экопродуктов. Это и будет экономически выгодным сельскохозяйственным производством в нашем регионе.

***
фото: Новорождённый телёнок в траве.;Многочисленные стада коров останутся лишь в памяти.;Бывшие фермы зверосовхоза «Тоунанский».