«В ней плакало выпитое накануне вино…» Буквально несколько капель на дне бокала и — лёгкий сон затуманил голову. Проснулась от осознания встречи (во сне).

Такие приходили к ней редко. Она не боялась их, проснувшись, пыталась вспомнить каждую деталь: его красивое молодое лицо, крепкое тело, легкие прикосновения, от которых наяву по всему телу разливалось тепло, а по сердцу — звериная тоска. Надо ж было так влюбиться когда-то…

Годы юношеской влюбленности, супружество вспоминались часто. Это были отдельные кадры, в которых мелькало только хорошее. Даже в тех, что рисовали картинки из больницы и госпиталя, теперь она видела свое женское счастье — с ужасом понимала, что безумно любила человека, которого дала ей судьба на 30 лет, пролетевших, как один день.

Сколько за эти годы было сделано глупостей, потеряно возможных счастливых минут общения. Eсли бы все можно было вернуть, она бы многое сделала иначе, оставив главное — замужество и детей, жестами, взглядами, словами и поступками каждый день напоминающих его, мальчишку, которого она однажды увидела и. пропала.

Теперь, когда его не было рядом, нужно было жить: поднимать сына, опекать дочь, не забывать про всевозможные платежи, поддерживать в хорошем состоянии квартиру (он в ходе долгой болезни практически до последнего дня всё контролировал сам). Она научилась всему быстро. Привыкла даже к одиночеству, которое, будучи всегда среди людей, день изо дня упорно создавала для себя сама.

Иногда хотелось выть, орать, выйдя в поле, широко раскинув руки. Хотелось домой, на родину, в город детства. Там у старенького отца в маленькой чистой уютной квартирке она чувствовала себя и взрослой женщиной, и матерью, и счастливым ребенком: хлопотала у плиты, играла с отцом и сыном в домино и карты, гуляла вечерами по широким длинным чистым улицам, читала, писала стишки и маленькие рассказы, ходила в старую церковь.

А здесь? Здесь — каждый день была работа, короткие вечера в большой квартире с чистенько выкрашенными потолками, но протекающей крышей, угрожающей залить эту красоту, незаконченный ремонт, смутные воспоминания об идеальном порядке, несколько минут у телевизора (чаще работающего фоном), часок общения с сыном, выкроенный из бесполезной борьбы за достойную жизнь.

Eё разрывало на части: отец, дочь, сестра, квартира с воспоминаниями, давняя пафосная статья о муже, вернувшемся с необъявленной войны, сын, в День вывода войск из Афганистана случайно отправленный школой читать стихи у мемориала, красивые слова ответственных лиц, произносимые в памятные даты, и бесконечное «хождение по мукам» в попытках получить помощь, положенную ей, вдове воина-интернационалиста — участника боевых действий в этом самом Афганистане.

Такая она не одна: обращения и казённые ответы, усиленные перечислением статей закона и сроками реагирования из самых высоких инстанций с советом обратиться в суд, стопками хранятся не в одной её семье. Слова об ушедших и их детях противопоставляются протоколам и КДН, притону в виде развалин бывшего кардиосанатория, отсутствию занятости подростков, за которых просить могут только матери. Больше, увы, некому.

Сильная женщина возьмёт себя в руки, спрятав слезинки, займется насущными проблемами. Eё ребенок не должен видеть слез и страха за его будущее в городе, где медаль «За боевые заслуги» ничего не значит, где без репетиторов даже самым умным просто не обойтись, где нет мест в музыкальной школе, а в кружках Центра творчества занимаются малыши, девчата да старушки, где… против «лома нет приема».

(отрывок из повести «Жизнь»)